На что можно жаловаться в европейский суд. Еспч: увольнение чиновников за критику власти не всегда нарушает свободу слова Практика еспч по трудовым спорам

В своем решении по делу Симич против Боснии и Герцеговины (75255/10) Европейский Суд по правам человека единогласно признал жалобу необоснованной.

Дело касалось увольнения Симича с должности судьи Конституционного Суда. Ссылаясь, в частности, на статью 6 § 1 (Право на справедливое судебное разбирательство) и статью 10 (свобода выражения мнения), Симич утверждал, что производство по делу о его увольнении не было справедливым и его отстранили от должности из-за заявления в СМИ с критикой Конституционного Суда.

ЕСПЧ установил, что у Симича была возможность представить свои объяснения при рассмотрении дела в Конституционном Суде, как в письменной, так и в устной форме, и проверить, а также прокомментировать все соответствующие документы, как это требуется в честном и состязательном процессе. Кроме того, заявитель не мог смириться в своей жалобе с тем, что не было публичного слушания по его делу, как он просил во время разбирательства.

Кроме того, Европейский суд пришел к выводу, что Симич был отстранен от должности за нанесение вреда авторитету Конституционного Суда и репутации судьи. Поэтому причины для увольнения Симича были обусловлены поведением, несовместимым с должностью, а именно его письмо высокопоставленному политику, которое, несомненно, вызвало подозрение в его беспристрастности и независимости, а не из-за его публичного высказывания мнения через СМИ.

Основные факты

Заявитель - Крстан Симич, является гражданином Боснии и Герцеговины, родился в 1948 году и живет в Баня-Луке.

Симич был избран судьей Конституционного суда Боснии и Герцеговины в июне 2007 года. До принятия этой должности, заявитель был членом Национального собрания Республики Сербской и вице-президентом политической партии (Альянс независимых социал-демократов, SNSD).

В ноябре 2009 года местная неправительственная организация передала в Конституционный суд письмо, которое было написано в мае 2009 года Симичем и адресовалось президенту SNSD и тогдашнему премьер-министру Республики Сербской. В письме Симич обсудил работу Конституционного Суда и высказал свои замечания о работе сотрудников правительства Республики.

В период с 31 декабря 2009 по 8 января 2010 года Симич также дал интервью средствам массовой информации, в котором подверг критике Конституционный суд, обвинив его в коррупции, что, мол, позволил преступности и политике вмешиваться в свою работу. Он также провел пресс-конференцию, на которой обсудил некоторые случаи и прокомментировал беспристрастность суда.

Материалы для снятия Симича с должности предстали перед Конституционным судом. До начала разбирательства 3 декабря 2009 года он был приглашен в Конституционный суд, чтобы письменно объяснить свое письмо. На пленарном заседании, состоявшемся в марте 2010 года, он также предстал перед судом, подтверждая, что был автором письма и представил свои аргументы судьям. В заседании был объявлен перерыв, чтобы дать ему достаточно времени для проверки дела и назначения законного представителя. Симичу также было предложено представить письменное заявление.

Тем не менее, он не использовал свое право проверить дело, не явился на возобновленную сессию, не назначил законного представителя. На возобновлённой ​​сессии в мае 2010 года единогласно было принято решение отстранить его от должности за причинение вреда репутации Конституционного суда и судьи. Конституционный Суд также признал, что он сознательно игнорировал необходимую для судьи сдержанность при выражении своего мнения и, таким образом, серьезно подрывал как авторитет Конституционного Суда, так и общественное доверие к судебной системе в целом.

Симич инициировал разбирательство в Государственном суде Боснии и Герцеговины с целью отменить решение Конституционного суда от мая 2010 года. Государственный суд отклонил эту просьбу, посчитав, что не обладает юрисдикцией для рассмотрения дела. В итоге это решение было оставлено в силе Апелляционной палатой Государственного суда в январе 2011 года.

Жалобы, процедура

Ссылаясь на статью 6 § 1 (Право на справедливое судебное разбирательство), Симич заявил, что разбирательство в Конституционном Суде по отстранению его от должности не было справедливым, в частности, потому, что ему не была предоставлена адекватная возможность представить свое дело и потому, что не было публичного слушания по его делу. Далее, ссылаясь на статью 10 (свобода выражения мнения), он утверждал, что был отстранен от должности из-за его публичных заявлений. Наконец, он утверждал, в соответствии со статьей 13 (право на эффективное средство правовой защиты), что не было эффективного средства правовой защиты в связи с его жалобами.

Решение Европейского суда по правам человека

Статья 6 (Право на справедливое судебное разбирательство)

Страсбургский суд не мог согласиться с доводом Симича, что разбирательство было несправедливым, поскольку ему не была предоставлена возможность представить свое дело. Наоборот, он имел возможность представить свое дело в Конституционном Суде, как в письменной, так и в устной форме. Ему также было предоставлено достаточно времени для проверки уголовного дела и назначения законного представителя, но он этого не сделал. Следовательно, у него была возможность получить знания и комментировать все соответствующие документы для влияния на решение Конституционного Суда, как это требуется в состязательном процессе.

По поводу жалобы Симича на отсутствие публичных слушаний по его делу, Европейский Суд отметил, что тот уже слышал лично на пленарном заседании в марте 2010 года, но не просил о том, чтобы слушания проходили в открытом режиме. Кроме того, не было никаких доказательств, что он сделал такой запрос на любой стадии судебного разбирательства. Таким образом, можно обоснованно считать, что Симич отказался от своего права на публичное разбирательство, резюмировал ЕСПЧ.

Следовательно, суд пришел к выводу, что жалобы Симича в соответствии со статьей 6 § 1 были необоснованными и должны быть отклонены, как неприемлемые.

Статья 10 (Свобода выражения мнения)

ЕСПЧ сначала отметил, что Симич дал интервью СМИ, в котором подверг критике Конституционный Суд и провел неразрешенную пресс-конференцию до его подачи письменного заявления в Конституционный суд о своем письме в мае 2009.

Кроме того, Симич был отстранен от должности за нанесение вреда авторитету Конституционного Суда и репутации судьи. Поэтому решение было связано в основном с его неспособностью выполнять функции судьи Конституционного Суда, а не его публично высказанным мнением. Действительно, причина для его отстранения было в его письме в мае 2009 года, которое, несомненно, вызвало подозрение в его беспристрастности и независимости, и поведение, несовместимое с ролью судьи.

Поэтому Европейский суд пришел к выводу, что жалоба Симича, в соответствии со статьей 10, была необоснованной и должна быть отклонена, как неприемлемая.

Статья 13 (Право на эффективное средство правовой защиты)

Суд отметил, что применение статьи 13 ограничено в таких случаях, как в настоящем деле, где заявитель утверждает о нарушении прав, предусмотренных Европейской Конвенцией, окончательным национальным судебным решением. Поэтому Страсбургский суд также заключил, что эта часть жалобы также является необоснованной и отклонил ее как неприемлемую.

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:

100% +

3.2. Обжалование незаконных увольнений на основании ст. 8 о праве на уважение частной жизни и ст. 9 о праве на свободу мысли, совести и религии

Ст. 9 Европейской конвенции сформулирована аналогично ст. 8 и допускает вмешательство в осуществлении права на свободу мысли, совести, религии, когда это предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц. В отличие от ст. 8 п. 2 ст. 9 допускает введение ограничений данных прав в отношении лиц, входящих в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства.

Как следует из практики Суда по рассмотрению дел о незаконном увольнении на основании ст. 8 и ст. 9 Европейской Конвенции, в каждом случае Суд должен определить, в какой степени должно Правительство устанавливать разумную политику для обеспечения уважения различным религиозным убеждениям, верованиям на рабочем месте, взвесив при этом права заявителей и законных интересов их работодателей104
Overview of the Court’s case-law on freedom of religion. ECtHR, Research division. Council of Europe, 2011. P. 22.

3.2.1. Для примера нахождения Судом баланса между правами работника на свободу совести и правами работодателя приведем дело, хотя и не связанное с увольнением, но демонстрирующее подход Суда к вопросам проявления работником его принадлежности к религии. В деле Dahlab v. Switzerland105
ECtHR, DAHLAB v. SWITZERLAND (42393/98) 15/02/2001.

Заявитель обжаловала запрет работодателя на ношение платка, предписанного законами Ислама. Заявитель работала учителем в начальной школе, и на протяжении нескольких лет свободно носила на голове платок во время работы. Суд посчитал заявление необоснованным, поскольку вмешательство в право заявителя было посчитано законным и обоснованным, т. к. ее ученики были в возрасте от 4 до 8 лет, т. е. в возрасте, когда они наиболее подвержены влиянию со стороны. Решение работодателя было продиктовано желанием оградить детей от влияния, которое могло быть оказано проявлением учителями своих религиозных чувств.

3.2.2. В недавнем решении по делу Eweida and Others v. the United Kingdom106
ECtHR, Eweida and Others v. the United Kingdom (N 48420/10) 15.1.2013.

Суд рассмотрел четыре заявления работников о нарушении работодателями их прав, предусмотренных ст. 9 Европейской конвенции. Первая заявитель была отстранена от работы авиакомпанией British Airways за ее отказ удовлетворить требование работодателя снимать в течение рабочего дня нательный крест, продиктованное общими требованиями к форме работников. Работник была отстранена от работы до принятия изменений в эти требования, которые теперь позволяли носить нательный крест. При этом работодатель отказался возместить заявителю заработную плату, не полученную за время отстранения от работы. При обращении заявителя в национальный суд, в первой инстанции ее требования были удовлетворены, но решение было отменено вышестоящим судом.

Европейский суд признал в действиях Великобритании нарушения ст. 9 Конвенции, несмотря на то, что заявитель была работником частной компании. Суд посчитал, что национальные власти не обеспечили заявителю надлежащую защиту ее права исповедовать свою религию, в нарушение позитивного обязательства в соответствии со статьей 9. Суд постановил, что хотя установление единых требований к форме сотрудников можно признать законной целью, национальные суды переоценили ее значение в данном деле. Ношение скромного нательного крестика не могло негативно повлиять на бренд British Airways.

Полагаем, что в этом деле важно признание судом нарушения конвенции в условиях, когда оспариваемые нарушения имели место в частной компании, что, на наш взгляд, расширяет возможности обжалования незаконных действий Российских работодателей .

Особый интерес представляют третий и четвертый заявители по этому делу. Ms Ladele, исповедующая христианскую религию, занимала должность регистратора браков с 2002 года, в 2005 году в Великобритании вступил в силу закон, позволяющий заключать браки между лицами одного пола. Поскольку заключение однополых браков противоречило религиозным убеждениям заявителя, она отказалась их регистрировать и была подвергнута дисциплинарному взысканию и переведена на другую должность, не связанную с регистрацией браков, но временного характера. Заявитель утверждала, что в отношении нее работодателем были нарушены нормы ст. 9 и ст. 14 Конвенции.

Четвертый заявитель – Mr McFarlane, также исповедовал христианскую религию, занимал должность консультанта в компании, оказывающей услуги психологической поддержки и консультирования семейным парам, в том числе однополым. В результате отказа консультировать гомосексуальные пары он был уволен, решение работодателя было поддержано национальными судами.

В решении вопроса о соответствии вмешательства требованиям, установленным п. 2 ст. 8 и п. 2 ст. 9 суд подчеркнул, что преследуемая национальными властями цель обеспечения равного обращения с однополыми парами была законной. При решении вопроса о соразмерности средств достижения этой цели в этих конкретных случаях суд отметил, что исходя из практики, в случае конфликта разных прав, предусмотренных конвенцией, государства обладают широкой степенью усмотрения при их разрешении. Суд посчитал, что национальные власти, отклонившие иски заявителей, не вышли за пределы своего усмотрения, поэтому не нарушили норм Конвенции. 3.2.3. В другом деле Ivanova v. Bulgaria107
ECtHR, Ivanova v. Bulgaria (52435/99) 12.4.2007.

Суд признал незаконным увольнение учителя, решив, что, несмотря на соблюдение норм трудового законодательства и законный предлог для увольнения, реальной причиной стала ее принадлежность к религиозной организации, обладавшей незаконным статусом из-за отказа властей в регистрации. Увольнение было произведено на основании несоответствия заявителя занимаемой должности, т. к. требовалось высшее образование, которого у нее не было. При принятии данного решения основное внимание суда было сосредоточено на поведении властей в отношении данной религиозной организации, на попытках принуждения заявительницы к выходу из ее состава. Суд посчитал установленной причинную связь между данными актами властей и последующим увольнением заявителя, хотя эта связь была не столь очевидной.

Говоря о данном деле, хотелось бы отметить внимание суда к деталям, казалось бы, не связанным непосредственно с увольнением. Такой широкий подход к делам о незаконном увольнении редко встретишь в Российских судах, особенно когда увольнение было оформлено в четком соответствии с законодательством.

3.3. Обжалование незаконных увольнений на основании ст. 10 о праве на свободу выражения мнения

Данная категория дел особенно сложна, поскольку формулировка ст. 10 отличается от предыдущих статей возможностью не только ограничения права, но наличия определенных формальностей, условия, ограничений или санкций, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе. Кроме того, в статье подчеркивается, что осуществление этих свобод налагает обязанности и ответственность.

Учитывая широкие возможности ограничения данных прав, можно сделать вывод о том, что государствам предоставляется особенно широкая степень усмотрения в их реализации и защите. В случае вмешательства в право, предусмотренное ст. 9, Государство должно доказать, что оно было законно, необходимо в демократическом обществе, соразмерно преследуемой законной цели.

3.3.1. В качестве примера приведем решение по делу Vogt v. Germany108
ECtHR, Vogt v. Germany (17851/91) 26.09.1995.

В котором Суд, признав вмешательство законным, посчитал его несоразмерным преследуемой цели. Заявитель обжаловала свое увольнение за отсутствие лояльности. Она занимала должность учительницы немецкого и французского языков и была активным членом оппозиционной политической партии. Как следовало из материалов дела, она не пользовалась служебным положениям для распространения своих политических убеждений среди школьников. Согласно немецкому законодательству лояльность было обязательным условием нахождения на государственной службе, к которой относилась, в том числе, должность учительницы. В результате отказа выйти из политической партии, заявитель была уволена. Решение работодателя было обжаловано в национальных судах, но в удовлетворении требований о признании увольнения незаконным было отказано.

Федеральный Конституционный суд Германии, рассматривая вопрос о соответствии Конституции возможности увольнения по политическим мотивам, признал конституционной норму о лояльности государственных служащих. Европейский суд, рассматривая это дело, установил нарушения ст. 10 и 11 Конвенции, оставив обвинение в нарушении ст. 14 без рассмотрения, поскольку заявитель не заявил об этом непосредственно перед судом (пар. 69). Суд, признав в целом законным и обоснованным требование политической лояльности от государственных служащих Германии, принимая во внимание исторические особенности ее развития как «демократии способной защищаться» (democracy capable of defending itself) постановил, что степень ответственности заявителя (ее увольнение) не была соразмерна преследуемой законной цели охраны конституционного правопорядка.

Таким образом, Европейский суд подчеркнул необходимость соразмерности между мерой ответственности и тяжестью нарушения, а также важность индивидуального подхода к реализации положений законодательства, учитывая обстоятельства конкретного дела.

3.3.2. В деле Кудешкина против России109
ECtHR, Kudeshkina v. Russia (29492/05) 26-02-2009, решение на русском языке доступно по адресу http://europeancourt.ru/uploads/ECHR_Kudeshkina_v_Russia_26_02_2009.pdf (доступ 20.09.2014).

Увольнение заявителя – судьи Московского городского суда, было также признано несоразмерным. Кроме того, было подчеркнуто, что данная мера не была необходима в демократическом обществе и не был соблюден баланс публичных интересов защиты судебной власти и частного права на свободу выражения мнения. Заявитель была уволена с должности судьи в качестве дисциплинарной меры за критику председателя суда и публичного утверждения о том, что на нее оказывалось давление при рассмотрении ею уголовного дела о злоупотреблениях инспектора милиции. После безуспешных попыток обжалования решения на национальном уровне О. Кудешкина обратилась с жалобой в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Европейский суд, рассматривая дело, признал, что увольнение было вызвано её заявлениями в средствах массовой информации. Соответственно, обжалуемая заявительницей мера публичных властей, предпринятая против нее, по сути, относится к свободе выражения мнения. Оценивая обоснованность вмешательства, Суд отметил, что оно было законным (в том смысле, что произведено в соответствии с национальным законодательством) и более глубоко исследовал вопрос о том, было ли вмешательство необходимо в демократическом обществе. Суд признал, что свобода выражения мнения должна распространяться, в том числе, на государственных служащих. В то же время Суд напомнил о том, что работники обязаны соблюдать лояльность по отношению к своим работодателям, проявлять сдержанность и осмотрительность. Судьи при выражении своего мнения должны делать это «со сдержанностью и соблюдением правил приличия». Исследование обстоятельств дела убедило Суд в том, что заявитель имела основания для выступления с критикой в адрес председателя суда. Было отмечено, что в своем выступлении, которое впоследствии стало основанием увольнения, заявитель подняла крайне важный вопрос, составляющий интерес для общества, и этому вопросу в демократическом обществе надлежит быть открытым для свободного обсуждения. Согласно практике Европейского суда политические выступления пользуются большей защитой на основании ст. 10 Конвенции. В связи с этим выступление заявительницы было оценено как добросовестный комментарий по вопросам высокой общественной значимости.

Европейский Суд решил, что порядок наложения на заявительницу дисциплинарного взыскания не обеспечил важные процессуальные гарантии, поскольку было отказано в перенесении рассмотрения дела в другой суд. Кроме того увольнение было посчитано Судом несоразмерно суровым взысканием. Было отмечено, что такое наказание, несомненно, может отвадить других судей в будущем – под страхом лишиться должности судьи – выступать с заявлениями, содержащими критику государственных учреждений или политики. На этих основаниях Суд решил, что национальные власти не соблюли правильный баланс между необходимостью защитить авторитет судебной власти, репутацию или права других лиц, с одной стороны, а с другой – защитить право заявительницы на свободу выражения мнения.

3.3.3. В деле LOMBARDI VALLAURI v. ITALY110
ECtHR, LOMBARDI VALLAURI v. ITALY (39128/05) 20/10/2009.

При рассмотрении заявления о том, что незаключение договора на новый срок было обусловлено философскими взглядами заявителя и, следовательно, нарушило его права, предусмотренные ст. 10 Конвенции, Суд использовал отработанный механизм: установил было ли вмешательство в права, предусмотренные ст. 10, исследовал вопрос о его законности. Новым в данном деле было выделение процессуальной части гарантий, предусмотренных ст. 10. Именно в данной части Суд определил нарушение. Для большей ясности рассмотрим обстоятельства дела. С 1979 г. заявитель читал лекции по философии права на факультете юриспруденции Католического университета Святого сердца в Милане на основании ежегодно возобновляемого договора. Когда была объявлена вакансия на должность преподавателя на 1998/1999 учебный год, заявитель подал свои документы. Конгрегация католического образования, институт Ватикана, сообщила ректору университета, что некоторые взгляды заявителя «находились в прямом противоречии с католическим учением» и что «в интересах истины и благополучия студентов и университета» заявителю не следует там больше преподавать. Комиссия факультета провела заседание и, отметив, что Ватикан не одобрил назначение заявителя, решила не рассматривать его кандидатуру. Жалобы заявителя в региональный административный суд и Государственный совет были отклонены.

Суд установил, что вмешательство в права заявителя было предусмотрено законом и могло быть обусловлено защитой интересов других лиц. Однако при принятии решения Университет не предоставил достаточного обоснования тому, как взгляды заявителя, которые предположительно противоречили взглядам католической церкви, могут повлиять на интересы Университета. Кроме того, было отмечено, что национальный суд должен был отметить недостатки обоснования отказа в рассмотрении кандидатуры заявителя. Суд решил, что заинтересованность университета в обеспечении обучения на основе католического учения не должна была нарушать саму суть процессуальных гарантий, предоставленных заявителю статьей 10 Конвенции. Вмешательство в его право на свободу выражения мнения не было необходимым в демократическом обществе и нарушило ст. 10 Конвенции в ее процессуальной части.

Полагаем, что позиция Суда, изложенная в данном решении может быть истолкована в рамках трудового права, как требование ясного обоснования решения работодателя, когда такое решение затрагивает права работника, предусмотренные Европейской Конвенцией.

3.4. Обжалование незаконных увольнений на основании ст. 11 о праве на свободу собраний и объединений

3.4.1. В качестве примера приведем дело Redfearn v United Kingdom 111
ECtHR, Redfearn v United Kingdom, (47335/06) 6.11.2012.

Рассмотренное в 2012 году по заявлению британского водителя, уволенного в связи с его политическими взглядами. Поскольку заявитель был уволен из частной компании, внимание Суда было сосредоточено на выполнении Государством позитивной обязанности по созданию эффективной системы защиты права на свободу объединения в данном случае в контексте увольнения по мотивам принадлежности к политической партии. Суд установил, что заявитель не смог воспользоваться национальными средствами защиты от незаконного увольнения, поскольку его стаж у работодателя составлял менее одного года. Согласно британскому законодательству незаконное увольнение может быть обжаловано в случае, если трудовой стаж работника на данном предприятии составляет не менее одного года. Суд посчитал, что данная норма, в случае увольнения в связи с политическими взглядами лица, нарушает ст. 11 Европейской конвенции. Данный вывод Суда привел практически немедленно к пересмотру национального правила и уже в 2013 году был изменен Закон о трудовых правах, который, по сути, является основой трудового права Великобритании. Согласно новой формулировке112
Enterprise and Regulatory Reform Act 2013, http://www.legislation.gov.uk/ukpga/2013/24/section/13/enacted

При обжаловании увольнения, обусловленного или связанного с политическими взглядами работника и его принадлежностью к политическим организациям, не требуется наличие годового трудового стажа.

Данное дело наглядно показывает значимость практики Европейского суда для трудового права, причем не только материального, но и процессуального. Кроме того Европейский Суд еще раз подчеркивает значимость процессуального момента для эффективной реализации и защиты прав граждан.

3.5. Рассмотрение дел о незаконных увольнениях в свете нарушений ст. 6 Конвенции о праве на справедливый суд и ст. 13 о праве на эффективное средство правовой защиты (процессуальный аспект защиты)

3.5.1. Одно из первых дел о нарушении ст. 6 КПЧ при рассмотрении спора об увольнении в национальном суде было рассмотрено Судом в 1981 году. Заявитель по делу BUCHHOLZ v. GERMANY113
ECtHR, BUCHHOLZ v. GERMANY (759/77) 06/05/1981.

Обжаловал длительность рассмотрения дела о незаконном увольнение по сокращению. Суд установил, что длительность рассмотрения спора в судах трех инстанций составила 4 года и 9 месяцев. Отмечая чрезмерную длительность процесса, Суд установил, что причинами задержки были объективные факторы перегруженности Апелляционного суда в тот сложный для Германии период, а также поведением истца в процессе. В связи с этими обстоятельствами Суд постановил, что задержки в рассмотрении дела не составляют нарушения п. 1 ст. 6 Европейской конвенции (право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок).

Более поздние решения о нарушениях ст. 6 при рассмотрении дела о незаконном увольнении часто сопровождаются требованиями о признании нарушения права на уважение частной жизни, гарантированное ст. 8 Конвенции. Эта тенденция легко объяснима. В большинстве стран Совета Европы решения Европейского суда являются основанием для пересмотра дел. В случае установления лишь процессуальных нарушений при рассмотрении дела о незаконном увольнении, оно может быть пересмотрено с учетом замечаний Европейского суда. Но поскольку в таких случаях Суд не высказывает правовых позиций по поводу самого увольнения, то национальный суд может вынести то же решение, исправив лишь процессуальную часть. Если же заявитель указывает на то, что увольнением было нарушено его право на уважение частной жизни, Суд будет исследовать обстоятельства увольнения и проверять его на соответствие положениям Конвенции. При признании увольнения противоречащим положениям Конвенции Суд, в некотором смысле, обязывает национальные суды признать увольнение незаконным. Следовательно, учитывая сложившуюся практику рассмотрения споров об увольнении на основании статьи о праве на уважение частной жизни, более дальновидно, даже в случае очевидных процессуальных нарушений, указывать в заявлении на нарушение как ст. 6, так и ст. 8 Конвенции.

Интересно отметить, что наибольшей «дальновидностью» отличаются заявители-судьи. Европейский суд рассматривал несколько дел об увольнении судей по заявлениям против Украины и Турции.

3.5.2. В деле Özpinar против Турции114
ECtHR, Özpinar v. Turkey (20999/04) 19-10-2010.

Увольнение судьи было признано противоречащим Европейской конвенции, поскольку данное вмешательство в право на уважение частной жизни не было соразмерно преследуемой законной цели. Заявитель была уволена за умаление чести и достоинства профессии. Дисциплинарное разбирательство установило, что она, предположительно, находилась в близких отношениях с адвокатом, клиенты которого, очевидно, получали в результате благоприятные решения с ее стороны, а также неоднократно опаздывала на работу и придерживалась неподходящего стиля в одежде и макияже. Информация, полученная в ходе расследования, не была сообщена заявителю. В данном решении Суд подчеркнул, что понятие частной жизни не исключает профессиональной деятельности, ограничения в этой сфере влияют на развитие отношений с другими людьми и, следовательно, на социальную сторону личности. Кроме того, было отмечено, что ст. 8 подразумевает также право на защиту репутации. При этом вмешательство в право заявительницы могло быть оправдано законной целью установления ограничений в отношении судей для сохранения их независимости и поддержания авторитета их решений. Суд отметил, что принятие решений в силу личной заинтересованности может быть основанием для увольнения судьи, но дисциплинарное расследование не аргументировало данное обвинение, делая акцент на поведении судьи вне работы. Было подчеркнуто, что заявитель была лишена процессуальных гарантий, в то время как каждому судье, уволенному по основаниям, связанным с частной или семейной жизнью, должно быть обеспечено беспристрастное слушание его дела независимым судом в состязательном процессе. На этом основании Судом было установлено нарушение ст. 8, поскольку вмешательство не было соразмерно преследуемой законной цели, а также ст. 13 в совокупности со ст. 8 в части невозможности обжаловать увольнение.

Полагаем, что для российской практики имеет значение позиция Суда о необходимости расследования, которое взвесит все детали нарушения, поскольку аргументация увольнения в национальном суде будет служить одним из источников определения соразмерности вмешательства.

3.5.3. В рассмотренных Европейским судом делах о незаконных увольнениях особняком стоит недавнее дело Александра Волкова против Украины.115
ECtHR, Oleksandr Volkov v. Ukraine (N 21722/11), 9.01.2013.

В решении по этому делу Суд продемонстрировал наиболее широкий подход к защите социальных прав и впервые в своей практике непосредственно принял решение о восстановлении незаконно уволенного работника.

Обстоятельства дела: с 2003 года заявитель являлся судьей Верховного суда Украины. В 2008 и 2009 годах два члена Высшего совета юстиции по результатам предварительных проверок возможных нарушений, допущенных Заявителем, установили, что он пересматривал решения, вынесенные его шурином, допуская грубые процессуальные нарушения. После этих проверок председатель ВСЮ подал два ходатайства в парламент о прекращении полномочий заявителя в качестве судьи в качестве дисциплинарной меры за допущенные нарушения. В 2010 году парламент проголосовал за прекращение полномочий заявителя в связи с «нарушением присяги». Заявитель утверждал, что во время электронного голосования большинство членов парламента отсутствовали, и присутствующие использовали карточки для голосования отсутствующих коллег. Таким образом, при принятии решения о его увольнении была нарушена норма ст. 6 Конвенции о праве на справедливое судебное разбирательство. ЕСПЧ рассмотрел правомерность каждой стадии принятия решения об увольнении заявителя и установил множество нарушений, в частности, участие в рассмотрении дела лиц, осуществлявших предварительную проверку нарушений (пар. 115), дальнейшее рассмотрение дела в парламенте противоречило требованиям Конвенции о праве лица на независимый и объективный суд. Суд особо отметил, что отсутствие установленного законодательством срока давности при применении дисциплинарной санкции в отношении судей представляет серьезную угрозу для принципа правовой определенности.

При рассмотрении нарушений государством-ответчиком прав заявителя на защиту частной жизни Суд указал, что это право охватывает право устанавливать и развивать отношения с другими людьми, включая отношения профессионального и делового характера. Нарушение ст. 8 в данном деле было обусловлено влиянием увольнения на отношения заявителя с широким кругом людей, материальными последствиями увольнения, повлиявшими на благосостояние его семьи, а также ущербом профессиональной репутации.

Особый интерес в данном деле вызывает обоснование судом меры восстановления нарушенных прав заявителя: Суд указал, что, несмотря на традиционное предоставление выбора конкретной меры восстановления прав государству-ответчику, в некоторых случаях она может быть определена непосредственно ЕСПЧ. Суд, приняв во внимание необходимость реформирования системы привлечения судей к ответственности, посчитал, что пересмотр дела заявителя национальным судом не может быть эффективным средством восстановления прав. Учитывая исключительность обстоятельств дела и необходимость прекратить нарушение прав заявителя, суд обязал государство-ответчика обеспечить восстановление заявителя в должности судьи Верховного Суда в кратчайшие сроки116
Решение по настоящем делу до сих пор не исполнено, см. http://zib.com.ua/ru/89381-ukraina_ne_vipolnyaet_reshenie_espch_v_dele_volkova.html

Полагаем данное решение в своем роде революционным, ведь, учитывая связанность ЕСПЧ своими предыдущими решениями, заявители теперь могут в исключительных обстоятельствах просить ЕСПЧ непосредственно о восстановлении в должности. Исключительным обстоятельством может быть, в том числе, признанная Европейским судом неэффективность национальной судебной защиты.

3.5.4. Законность отстранения от работы была рассмотрена Судом в деле D.M.T. and D.K.I. v. Bulgaria117
D.M.T. and D.K.I. v. Bulgaria (no. 29476/06) 24 July 2012.

Заявитель был отстранен от государственной службы более, чем на 6 лет в связи с продолжавшимся против него уголовным расследованием. Все это время действовал запрет на его трудоустройство, как на государственную службу, так и в частном секторе, за исключением преподавательской и исследовательской деятельности. Суд установил нарушение ст. 8 и ст. 6 Конвенции, решив, что запрет занимать любые должности и столь длительное отстранение от работы не были необходимыми и были несоразмерны преследуемой цели должного расследования уголовного дела против заявителя.

3.5.5. В заключение рассмотрим дело Tripon v. Romania118
ECtHR, Tripon v. Romania(27062/04) 7 February 2012.

В рамках которого был рассмотрен вопрос о законности увольнения заявителя в свете нарушения презумпции невиновности, предусмотренной п. 2 ст. 6 Конвенции. Несмотря на то, что заявление было признано судом неприемлемым, обстоятельства дела и логика суда представляют большой интерес. Заявитель был уволен с должности сотрудника таможни, поскольку пребывал в предварительном заключении более 60 дней, что согласно Трудовому кодексу Румынии, было законным основанием для увольнения. Суд обратил внимание, что положения Трудового кодекса отвечают необходимости обеспечить защиту интересов работодателя в связи с длительным отсутствием работника и никак не связано с признанием его виновным до вынесения соответствующего судебного решения. Несмотря на то, что в случае признания работника невиновным законодательство Румынии не предусматривает восстановления на работе, суд не обнаружил в данном деле нарушения прав заявителя, предусмотренных Конвенцией, поскольку в таком случае он имел бы возможность предъявления иска против государства.

В решении суда отмечается, что заявитель по этому делу был позднее признан виновным и приговорен к лишению свободы. Полагаем, что это обстоятельство повлияло на решение вопроса по существу. Увольнение человека, находящегося в предварительном заключении, и впоследствии признанного невиновным, на наш взгляд, нарушает право человека на уважение личной жизни, предусмотренное ст. 8 Конвенции. Указанная судом возможность требования компенсации за судебную ошибку не способна эффективно защитить и восстановить право такого лица.

Кратко подводя итоги обзора практики Европейского суда по рассмотрению дел о незаконных увольнениях, отметим, что основанием рассмотрения выступает, как правило, ст. 8 о праве на уважение частной жизни. Данное право толкуется Судом как право на защиту репутации, а также как право устанавливать и развивать отношения с людьми, в т. ч. в профессиональной сфере. Формулируя рекомендации к обжалованию незаконного увольнения в Европейском суде, отметим следующие соображения. Если при рассмотрении дела о незаконном увольнении национальным судом были допущены нарушения, которые свидетельствовали о несправедливости или чрезмерной длительности разбирательства, заявление может быть дополнено требованием о рассмотрении дела в том числе в свете ст. 12 о праве на справедливый суд, а также ст. 13. В случае если увольнение было вызвано осуществлением работником иных прав Конвенции (например, право на свободу мысли, религии, объединений) то заявление может быть дополнено требованием о признании нарушений соответствующих статей Конвенции. Кроме того, в случае, если незаконное увольнение стало результатом дискриминации заявителя при осуществлении им прав, предусмотренных в Конвенции, ссылка на ст. 8 дополняется указанием на нарушение ст. 14 о запрете дискриминации.

Л Жалоба в Европейский Суд по правам человека должна касаться нарушения или нарушений одного или нескольких прав, гарантированных Конвенцией и (или) Протоколами к ней. Это прямо следует из текста

Конвенция и Протоколы к ней гарантируют соблюдение лишь небольшого числа прав, которые могут принадлежать лицу в соответствии с национальным законодательством.

Если соответствующее право гарантировано национальным законодательством, но не гарантировано Конвенцией и Протоколами к ней, с жалобой на его нарушение нельзя обратиться в Европейский Суд по правам человека. Например, Конвенция и Протоколы к ней не гарантируют права на получение жилья ( гарантирует только право на уважение уже имеющегося у лица жилища), а также права на получение собственности ( гарантирует лишь защиту уже имеющейся у лица собственности).

2. Право не подвергаться пыткам, бесчеловечному и унижающему достоинство обращению и наказанию ().

3. Право не подвергаться рабству и принудительному труду ().

4. Право на свободу и личную неприкосновенность ().

5. Право на справедливое судебное разбирательство спора о гражданских правах и обязанностях лица и при предъявлении лицу уголовного обвинения ().

6. Право на то, чтобы уголовные законы не имели обратной силы ().

7. Право на уважение частной и семейной жизни, жилища и корреспонденции ().

8. Свобода мысли, совести и религии ().

9. Свобода выражения мнения ().

10. Свобода собраний и объединений ().

11. Право на вступление в брак ().

12. Право на эффективное средство правовой защиты от нарушений прав, гарантированных Конвенцией и Протоколами к ней ().

13. Право на защиту от дискриминации при пользовании правами, гарантированными Конвенцией и Протоколами к ней ().

14. Право на уважение собственности ().

16. Право на свободные выборы ().

17. Право не быть лишенным свободы за долги ().

19. Право граждан не быть высланными из своей страны ().

20. Право на то, чтобы не быть подвергнутым коллективной высылке ().

21. Право на процедурные гарантии в случае высылки ().

22. Право осужденного за совершение преступления на пересмотр решения судом второй инстанции ().

23. Право осужденного на компенсацию в случае судебной ошибки ().

24. Право не подвергаться наказанию за преступление дважды ().

25. Право на равноправие супругов ().

26. Право на обращение с индивидуальной жалобой в Европейский Суд по правам человека () и несколько других прав, связанных с действием Конвенции как таковой.

В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД

ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

F -67075 Страсбург

FRANCE – ФРАНЦИЯ

Копии: Председателю Государственной

Думы Федерального Собрания РФ

Г.Н. Селезневу

Заместителю руководителя

администрации Президента РФ

Д.Н. Козаку

От Мазанова Сергея Александровича,

432027, г. Ульяновск, ул. Докучаева, 16-1

ЖАЛОБА

На действия должностных лиц органов государственной власти Российской Федерации, приведшие к продолжающемуся многие годы вероломному нарушению моего конституционного права на полное возмещение причиненного мне и моей семье материального и морального вреда, что явилось предметом рассмотрения и принятия Конституционным Судом РФ постановления от 27 января 1993 года, а затем и определения от 15 июня 1995 года.

Исчерпав имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты и руководствуясь частью 3 ст.46 Конституции РФ, я вынужден обратиться в Европейский Суд.

После 21 года работы в Ульяновском конструкторском бюро приборостроения (УКБП) министерства авиационной промышленности СССР (МАП) меня преднамеренно ложно обвинили в разглашении служебных сведений секретного характера, за это лишили допуска к секретным работам и 8 декабря 1978 года уволили из предприятия. Обвинили в нарушении, подпадающем под статью УК РСФСР, а уволили как нарушителя трудовой дисциплины по п.3 ст.33 КЗоТ РСФСР. Сделано было так, чтобы я не вздумал обжаловать незаконное увольнение, а сказал бы спасибо, что не упрятали за решетку.

Фактической же причиной к увольнению стал мой протест против принуждения к соавторству, против присвоения моих изобретений другими работниками предприятия во главе с руководством.

Режим секретности в данном случае был использован администрацией предприятия в корыстных интересах против неугодного ей человека.

С целью пресечения моих конституционных прав на обжалование противозаконных действий в отношении меня со стороны должностных лиц государственных органов, меня необоснованно водворяют в психиатрическую больницу в г. Москве, затем, с целью не допустить обжалования и этих незаконных действий, подвергают незаконному аресту по обвинению в уголовном преступлении за нарушение паспортного режима в г. Москве и содержат в течение 5 суток в одиночной затемненной камере предварительного заключения без каких-либо постельных принадлежностей.

Отрастив на моем лице седую щетину, делают фотографии, соответствующие снятому с чердака бродяге, снимают отпечатки пальцев обеих рук и перевозят в следственный изолятор «Матросская тишина», где содержат без суда в течение 4-х месяцев в камере, рассчитанной на 40 человек, но содержащей фактически 120 человек.

Однако отсутствие света в камере предварительного заключения было с лихвой компенсировано в «Матросской тишине» четырьмя лампами дневного света, не выключаемых ни днем, ни ночью по причине бесчисленного множества клопов и по той причине, что подследственные, за отсутствием лежачих мест, спали в три смены.

Затем последующим приговором суда Дзержинского района г. Москвы был осужден к лишению свободы на срок, который я фактически уже отбыл.

В то же время мужа (моей дочери с годовалым ребенком) уволили с работы и выгнали из московской квартиры, которую предоставило ему домоуправление на время его учебы в институте и работы дворником.

А мою жену, работницу Ульяновского завода «Искра», освободили от совмещаемых ею обязанностей бригадира и лишили соответствующей доплаты к зарплате.

Одним словом, делали все, чтобы растоптать меня и мою семью и морально, и материально.

В результате моей длительной и мучительной борьбы за восстановление законной справедливости Президиум Московского городского суда определением от 13 июня 1990 года отменил (через 7 лет) приговор районного суда г. Москвы и прекратил производство по делу за отсутствием в моих действиях состава преступления. (Копия определения прилагается)

А решением Верховного Суда РФ от 6 декабря 1990 года я был восстановлен (через 12 лет!) в прежней должности как незаконно уволенный с выплатой зарплаты за три месяца. Последующим решением Верховного Суда РФ от 27 сентября 1991 года была довзыскана зарплата до одного года в соответствии с действующей ст.213 КЗОТ РФ.

Фактически же в связи с инфляцией и либерализацией цен взысканная сумма годовой зарплаты не превысила размера трехмесячной зарплаты.

Но ни один из должностных лиц, виновных в незаконном присвоении моих изобретений, виновных в незаконном увольнении меня с работы по ложному обвинению в разглашении секретных сведений, виновных в незаконном водворении меня в психиатрическую больницу, виновных в незаконном аресте и содержании под стражей в течение 4-х месяцев без суда, виновных в осуждении меня к лишению свободы, не понесли, в нарушение законодательства, никакой ответственности. Мои жалобы по этому вопросу оставлены без удовлетворения.

Считая действующую ст.213 КЗОТ РФ несоответствующей Конституции РФ, мной и гражданином Шульженко Г.И. в числе еще других семи граждан России были направлены жалобы в Конституционный Суд РФ, который, рассмотрев их, вынес постановление от 27 января 1993 года о несоответствии обыкновения правоприменительной практики ограничения времени оплаты вынужденного прогула в результате незаконного увольнения. Пунктом вторым постановления Конституционный Суд РФ указал на необходимость устранения Верховным Судом РФ нарушенного права заявителей, конкретно указанных в постановлении , на полное возмещение причиненного вреда за все время вынужденного прогула в результате незаконного увольнения.

В соответствии с указанным постановлением я (Мазанов) и Шульженко Г.И. обратились в суд с иском о взыскании заработной платы за все время вынужденного прогула и компенсации морального вреда.

Однако мое исковое заявление было оставлено без рассмотрения заместителем Председателя Верховного Суда РФ Н.Ю. Сергеевой ответом от 10.08.93 года с разъяснением:

«Ваше требование об оплате всего вынужденного прогула может быть рассмотрено только после внесения соответствующих изменений в трудовое законодательство».

В то же время исковое заявление гр-на Шульженко Г.И. было рассмотрено Тульским областным судом и его решением от 8.12.93 года была взыскана в пользу Шульженко заработная плата за все время вынужденного прогула (3 года 8 месяцев) с индексацией, учитывающей инфляционные процессы в стране, и компенсирован моральный вред.

Но определением судебной коллегии Верховного Суда РФ от 14.02.94 года решение Тульского облсуда от 8.12.93 года было изменено – взысканная сумма зарплаты была ограничена, как и мне, одним годом в соответствии с той же действующей ст.213 КЗОТ РФ.

При этом механизм индексации заработной платы за период до 1 января 1992 года согласно закону от 3.04.92 года «О досрочном введении в действие закона «О государственных пенсиях в РСФСР» и за период после 1 января 1992 года согласно закону от 24.10.91 года «Об индексации денежных доходов и сбережений граждан в РСФСР» был признан правильным Верховным Судом РФ. Правильным было признано и возмещение морального вреда в соответствии со ст.131 «Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик» от 3.08.92 года.

Но конституционное право Шульженко Г.И., как и Мазанова С.А. (моё), на полное возмещение вреда, причиненного незаконным увольнением, будет восстановлено только после введения в действие 20.03.97 г закона «О внесении изменений и дополнений в ст. 213 КЗоТ РСФСР».

В связи с неисполнением постановления Конституционного Суда РФ от 27.01.93 года я (Мазанов) и Шульженко Г.И. вынуждены были повторно обратиться с жалобами в Конституционный Суд РФ, который вынес определение от 15 июня 1995 года, констатирующее следующее:

- «Постановление Конституционного Суда РФ от 27.01.93 года, которым признано несоответствующим Конституции РФ обыкновение правоприменительной практики ограничения времени оплаты за вынужденный прогул, сохраняет свое значение de jure и de facto».

- «Право Мазанова С.А. и Шульженко Г.И. на полное возмещение вреда, причиненного длительным вынужденным прогулом, до настоящего времени не получило эффективной судебной защиты. Суды по-прежнему ограничиваются взысканием компенсации, предусмотренной частью второй ст.213 КЗОТ РФ. При этом они не руководствуются ни нормами ГК РФ, ни положениями статей Конституции РФ (46 и 53)».

И, наконец, в соответствии с постановлением Конституционного Суда РФ от 27.01.93 года был принят и опубликован 17.03.97 года закон «О внесении изменений и дополнений в ст.213 КЗОТ РФ», которая стала предусматривать выплату зарплаты за все время вынужденного прогула при незаконном увольнении с индексацией, учитывающей инфляционные процессы в стране, и компенсацию морального вреда.

В связи с указанным долгожданным законом я (Мазанов) и Шульженко Г.И. опять обратились в суд с иском о взыскании зарплаты за все время вынужденного прогула и возмещении морального вреда.

Однако иск по моему заявлению решением районного суда от 22.08.97 года, определением судебной коллегии облсуда от 9.09.97 года и постановлением Президиума Ульяновского облсуда от 9.04.98 года был оставлен без удовлетворения по мотиву отсутствия обратной силы закона (ст.213 КЗОТ РФ в новой редакции).

Но по исковому заявлению Шульженко Г.И. судебная коллегия Верховного Суда РФ от 9.10.97 года отменила свое собственное определение от 14.02.94 года, оставив в силе решение Тульского облсуда от 8.12.93 года, которым был возмещен моральный вред и взыскана зарплата за все время вынужденного прогула с индексацией. Мотивировано это было следующим образом:

«С принятием федерального закона «О внесении изменений и дополнений в ст.213 КЗОТ РФ» от 17.03.97 года препятствий к полному возмещению вреда за все время вынужденного прогула при незаконном увольнении устранено».

«Этим определением, – как указано в постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 17.06.98 года, – конституционное право Шульженко Г.И. на полное возмещение вреда за вынужденный прогул в результате незаконного увольнения восстановлено». (Копия постановления имеется в приложении).

В то же время и по моему исковому заявлению неправомерно принятые Ульяновским облсудом постановления, не учитывающие фактических обстоятельств и юридически значимых по делу нормативных документов, были отменены определением судебной коллегии Верховного Суда РФ от 29.12.98 года (по протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ Н.Ю. Сергеевой от 4.12.98 года с учетом протеста областного прокурора), которое было мотивировано следующим образом:

«В силу положения ст.100 федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ», а также имея ввиду, что Мазанов С.А. являлся одним из лиц, по жалобам которых было принято постановление Конституционного Суда РФ от 27.01.93 года (а затем и определение от 15 июня 1995 года), пунктом вторым которого конкретно указывалось на необходимость устранения нарушения прав заявителей, нельзя признать правильным то, что иск С.А. Мазанова был оставлен без удовлетворения».

Из указанного определения Верховного Суда РФ следует, что постановление Конституционного Суда РФ в данном случае придает обратную силу закону в отношении тех граждан, по жалобам которых оно было принято, и такой вывод соответствует положению части второй первого пункта ст.4 ГК РФ.

В соответствии с указанным определением Верховного Суда РФ Ленинский районный суд г. Ульяновска повторно рассмотрел мой иск и решением от 1 апреля 1999 года, как и Тульский облсуд по аналогичному иску Шульженко Г.И., возместил мне моральный вред суммой в 2000 рублей (вместо требуемых 250 тысяч) и взыскал заработную плату за все время вынужденного прогула (12 лет) с индексацией в сумме 988566 рублей. При этом суд применил механизм индексации взысканной зарплаты, признанный правильным определениями судебных коллегий Верховного Суда РФ от 14.02.94 г., от 9.10.97 г. и постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 17.06.98 года. ( Копии определений и постановления прилагаются).

Однако ответчик ОАО «УКБП», не соглашаясь с решением суда, в частной жалобе на имя Председателя Ульяновского облсуда заявляет:

«Необходимо отметить немаловажную роль государственных органов и их должностных лиц, так или иначе причастных к судьбе Мазанова С.А. в период 1978-1990 годы. Но, тем не менее, всю полноту ответственности за причиненный вред в результате незаконного увольнения суд возложил на предприятие. В данном случае хотелось бы эту ответственность разделить».

«Хотение » ответчика продиктовано обстоятельствами, указанными в постановлении Конституционного Суда РФ от 27.01.93 года, а именно:

«Верховному Совету РФ надлежит изучить вопросы о необходимости возмещения восстановленным на работе работникам ущерба, причиненного длительным не по вине истцов рассмотрением судами данной категории гражданских дел, а также необоснованными отказами в принесении протеста должностными лицами, перечисленными в ст.320 ГПК РФ».

Из указанных обстоятельств следует, что причину длительного вынужденного прогула Конституционный Суд РФ усмотрел в бездействии должностных лиц, наделенных правом принесения протеста – председателя областного суда и заместителей Председателя Верховного Суда РФ, которые в течение 11 лет подтверждали «законность» моего увольнения по ложному обвинению в разглашении секретных сведений, отказывая мне в принесении протеста на незаконное решение областного суда и определение коллегии Верховного Суда РФ.

Имея в виду именно эти обстоятельства, ответчик ОАО «УКБП» и выразил свое «хотение» разделить свою ответственность с судебными органами за причиненный мне и моей семье материальный и моральный вред.

Областной суд правильно оценил брошенный ответчиком в судебные органы «камень» и внял его «хотению».

Проявив в интересах ответчика своеобразную «солидарную» ответственность, областной суд незаконным определением судебной коллегии от 6.07.99 года ущемил мое конституционное право на полное возмещение причиненного вреда, уменьшив сумму взысканной зарплаты с 988566 рублей до 301435 рублей, а в части возмещения морального вреда и вовсе отменил решение суда, представив мои требования незаконными. ( Копии решения и определения прилагаются ).

В части отмены решения суда о возмещении морального вреда определение областного суда мотивировано опять отсутствием обратной силы закона следующим образом:

«Ни на момент Вашего увольнения, ни на момент восстановления на работе не предусматривалась возможность компенсации морального вреда в связи с незаконным увольнением .

Что верно, то бесспорно – не предусматривалась. Не предусматривалась также и выплата заработной платы за все время вынужденного прогула при незаконном увольнении . Но то и другое стало предусматриваться трудовым законодательством в соответствии с постановлением Конституционного Суда РФ от 27.01.93 года и иметь обратную законную силу в отношении тех граждан, по жалобам которых было принято постановление Конституционного Суда РФ, т.е. в том числе Мазанова С.А. и Шульженко Г.И. Именно на это и было обращено внимание в определении судебной коллегии Верховного Суда РФ от 28 декабря 1998 г. (см. выше).

Поэтому мотивировка в определении судебной коллегии облсуда от 6.07.99 года противоречит как определению судебной коллегии Верховного суда РФ по моему иску,так и судебным постановлениям Верховного Суда РФ по аналогичному иску Шульженко Г.И.

В части уменьшения взысканной по судебному решению зарплаты определение областного суда мотивировано , тем, что «судебная коллегия считает неприемлемым применение коэффициентов, предусмотренных ст.7 закона от 3.04.92 года «О досрочном введении в действие закона «О государственных пенсиях в РСФСР» при индексации среднемесячного заработка С.А. Мазанова 1978 года за период до 1 января 1992 года».

Указанная мотивировка также противоречит, в нарушение части 3 ст.10 ГПК РФ, судебным постановлениям Верховного Суда РФ по аналогичному иску Шульженко Г.И., которыми признан правильным механизм индексации взысканной зарплаты за все время вынужденного прогула в результате незаконного увольнения.

Мои жалобы в порядке надзора на незаконное определение судебной коллегии облсуда от 6.07.99 года оставлены без удовлетворения председателем областного суда, а затем и первым заместителем Председателя Верховного Суда РФ по уголовным делам В.И. Радченко ответом от 7.08.2001 года.

Не подвергая сомнению (в аналогичном деле Шульженко Г.И.) правильность механизма индексации его среднемесячного заработка 1986 года, в ответе Верховного Суда РФ утверждается, что тот же механизм индексации, примененный в деле С.А. Мазанова, является ошибочным.

Не подвергая также сомнению правильность и возмещения морального вреда в деле Шульженко Г.И. в соответствии со ст.131 «Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик», в ответе Верховного Суда РФ утверждается, что та же статья закона, как и ст.213 КЗОТ РФ, в деле Мазанова С.А. не имеют обратной силы.

То и другое утверждение по ответу В.И. Радченко мотивируется тем, что «действующим законодательством не предусмотрен судебный прецедент по аналогичному делу в качестве источника права» и что «рассмотрение аналогичных дел Шульженко Г.И. и С.А. Мазанова имело место в разные периоды (1993 и 1999 год), когда предмет спора имел различное правовое регулирование », в связи с чем «не может быть признан состоятельным довод заявителя о необходимости рассмотрения его иска в соответствии с решением по другому делу».

Но эта мотивировка является ложной, т.к. из выше изложенных фактических обстоятельств видно, что дело С.А. Мазанова (мое) рассматривалось, как и дело Шульженко Г.И. во исполнение и в соответствии с постановлением Конституционного Суда РФ от 27.01.93 года и принимались решения по ним не в разные периоды, а принимались в один и тот же период - после введения в действие (20.03.97 г.) закона «О внесении изменений и дополнений в ст.213 КЗОТ РФ. Соответственно и предмет спора при рассмотрении аналогичных дел Шульженко Г.И. и Мазанова С.А. имел единое правовое регулирование.

Поэтому, отменив решение суда от 1 апреля 1999 года в части возмещения морального вреда по мотиву отсутствия обратной силы закона, вопреки протесту и определению Верховного Суда РФ по моему делу от 4.12.98 года и от 28.12.98 года, и не применив, в нарушение ч.3 ст.10 ГПК РФ , подлежащий применению закон от 3.04.92 года «О досрочном введении в действие закона «О государственных пенсиях в РСФСР», учитывающий инфляционные процессы в стране в период до 1 января 1992 года, судебная коллегия облсуда в определении от 6.07.99 года нарушила нормы материального права ст.307 ГПК РФ, ущемив тем самым мое конституционное право на полное возмещение вреда, причиненного незаконным увольнением.

Необъективные, неправомерные утверждения и выводы первого заместителя Председателя Верховного Суда РФ по уголовным делам В.И. Радченко по его ответу от 7.08.2001 года вызваны, надо полагать, амбициями профессиональной непогрешимости.

Первоначально, не вникая в суть моих доводов, он высказал мне на личном приеме 13 марта 2000 года лицемерный «правовой» контрдовод: «Хватит Вам и того, что определила Вам коллегия облсуда», а затем стал отстаивать свою необъективную позицию и далее.

По моей жалобе от 21.12.2000 года, которая была направлена из Государственной Думы РФ письмом от 27.12.2000 года лично Председателю Верховного Суда РФ В.М. Лебедеву, его первый заместитель (по уголовным делам) В.И. Радченко истребовал мое дело для проверки в порядке надзора, а затем дал ответ от 16.02.2001 года ….за подписью судьи Г.В. Макарова с отказом в принесении протеста. И как указано в ответе, «отказ мне был мотивирован 13 марта 2000 года на личном приеме Первым заместителем Председателя Верховного Суда РФ Радченко В.И.»

В связи с необоснованным ответом моя жалоба повторно была направлена из Государственной Думы РФ письмом от 13.03.2001 года опять лично Председателю Верховного Суда РФ В.М. Лебедеву с «убедительной просьбой дать поручение подготовить С.А. Мазанову мотивированные ответы на все доводы, изложенные в его жалобе».

Надо полагать, что в соответствии с поручением Председателя уже другой его заместитель (по гражданским делам ) – Н.Ю. Сергеева сообщила письмом от 28.03.2001 года, что «дело С.А. Мазанова истребовано для проверки в порядке надзора».

Дело было отправлено в Верховный Суд РФ 2 апреля 2001 года, а ответ получил только через 4,5 месяца и не за подписью Н.Ю. Сергеевой, а за подписью В.И. Радченко от 7.08.2001 года.

На ответ в 3,5 страницы с ложными мотивами отказа потребовалось 4,5 месяца!

В связи с указанным ответом уместно вспомнить известное пожелание чиновнику: «Не можешь обосновать нужное тебе решение – прими его правильно».

Если бы В.И. Радченко придерживался этого пожелания, то не пришлось бы заниматься околоюридическим словоблудием и тужиться в течение 4,5 месяца, выискивая ложные мотивы и формулировки их изложения.

Но иначе, по-видимому, В.И. Радченко не мог – не позволили амбиции профессиональной непогрешимости первого заместителя Председателя перед просто заместителем по гражданским делам Н.Ю. Сергеевой, которая повторно, после В.И. Радченко, истребовала дело, увидев, надо полагать, в моих доводах основания к удовлетворению моей жалобы

Поэтому В.И. Радченко и не допустил того, чтобы по моей жалобе Н.Ю. Сергеева принесла протест на определение судебной коллегии Ульяновского облсуда от 6.07.99 года.

Однако протест на незаконное определение судебной коллегии облсуда внес 29 октября (после ответа В. И. Радченко) прокурор Ульяновской области В.В. Малышев (см. п.25 приложения).

Но руководство Ульяновского областного суда, защищая «честь» личного мундира и желаемый «ореол своей пожизненной непогрешимости», постановлением от 29 ноября 2001 года оставило протест областного прокурора без удовлетворения (см. п.26 приложения).

Поскольку обстоятельно аргументированные доводы протеста областного прокурора от 29 октября 1991 года областным судом вероломно отвергнуты, но не опровергнуты, прокурор Ульяновской области вошел с представлением от 18 декабря 2001 года в Генеральную прокуратуру РФ на предмет принесения протеста в судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда РФ (см. п.27 приложения).

Но, учитывая невразумительные отписки Генеральной прокуратуры РФ по моему иску на предыдущее представление областного прокурора от 29 апреля 1998 года и на обращение Уполномоченного по правам человека в РФ О.О. Миронова от 11 марта 2001 года, мной была направлена жалоба от 20 декабря 2001 года заместителю руководителя администрации Президента РФ Д.Н. Козаку, откуда жалоба была направлена для принятия решения в Генеральную прокуратуру РФ (см. п.26 приложения).

Однако и Генеральная прокуратура РФ ответом заместителя Генерального прокурора В.И. Давыдова от 23 марта 2002 года и ответом начальника управления В.В. Тараненко оставила обстоятельно аргументированное представление областного прокурора, соответственно и мои законные требования, без удовлетворения (см. п.27 приложения).

Не утруждая себя анализом аргументов по протесту областного прокурора, начальник управления Генеральной прокуратуры РФ В.В. Тараненко повторил мотивы для отказа из своего же предыдущего ответа от 24 июля 1998 года, которым он оставил без удовлетворения представление областного прокурора от 29 апреля 1998 года.

Однако мотивы областного прокурора по его представлению от 29 апреля 1998 года были признаны убедительными заместителем Председателя Верховного Суда РФ (по гражданским делам) Н.Ю. Сергеевой по её протесту, а затем и по определению судебной коллегии Верховного Суда РФ от 28 декабря 1998 года (см. п.14 приложения).

Именно в соответствии с указанным определением, вопреки мотивам Генеральной прокуратуры РФ , Ленинский районный суд г. Ульяновска решением от 1 апреля 1999 года и удовлетворил в полном объеме мои требования о возмещении материального вреда и частично морального вреда.

Поэтому, поддерживая неправосудные постановления областного суда, вынесенные в кассационном и надзорном порядке, заместитель председателя Верховного Суда РФ (по уголовным делам) В.И. Радченко и начальник управления Генеральной прокуратуры В.В. Тараненко, вопреки определению судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 28 декабря 1998 года (см. п.14 приложения) и протесту областного прокурора от 29 октября 2001 года (см. п.25 приложения), сознательно игнорируют и препятствуют надлежащему исполнению постановления Конституционного Суда РФ от 27 января 1993 года, принятого по жалобам российских граждан, в том числе и моей.

Попытка воспрепятствовать исполнению постановления Конституционного Суда РФ от 27 января 1993 года предпринималась и по аналогичному иску российского гражданина Г.И. Шульженко, проходившего совместно со мной по указанному постановлению.

Однако внесенный заместителем Председателя Верховного суда РФ В.М. Жуйковым протест от 22 апреля 1998 года, поддержанный заместителем Генерального прокурора РФ В.В. Колмагоровым, президиум Верховного Суда РФ своим Постановлением от 17 июня 1998 года (см. п.32 приложения) оставил без удовлетворения, а вынесенные ранее судебные постановления, удовлетворившие аналогичные исковые требования Г.И. Шульженко в полном объеме, без изменения.

По-видимому, это один из тех случаев, о которых говорил председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев на международном семинаре по правам человека, состоявшемся 17 апреля 2000 года в г. Ульяновске:

“Возможность россиян обращаться в Европейский Суд – явление, бесспорно, позитивное. У российской судебной власти весьма ограничены полномочия по защите граждан от произвола должностных лиц органов государственной власти”.

В данном же случае положение усугубляется тем, что продолжающееся многие годы нарушение моих конституционных прав осуществляется руководящими должностными лицами самой судебной власти , и в этом, как видите, их полномочия и возможности ничем и никем не ограничены.

В связи с изложенными обстоятельствами я и обращаюсь в Европейский Суд и надеюсь, что причиненный мне и моей семье материальный и моральный вред будет возмещен в полном объеме во исполнение и в соответствии с постановлением Конституционного Суда РФ от 27 января 1993 года и определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ от 28 декабря 1998 года (см. п.8 и п.15 приложения).

Приложение: (на 83 листах).

С уважением и надеждой на удовлетворение моих исковых требований

Незаполненный формуляр жалобы в Европейский Суд по правам человека можно найти .

Коммуницированные жалобы

Жалоба на нарушение статьи 3 Конвенции условиями содержания заявителя в СИЗО. Производство по жалобе прекращено Решением ЕСПЧ от 04 декабря 2019 г. в связи с примирением заявителя с властями, предложившими ему выплатить компенсацию в размере 7 тыс. евро.

Это единственный представленный на этой странице пример жалобы, которая сопровождается дополнением с более подробным обоснованием нарушений. Жалоба была подана в 2014 г., когда только появился новый формуляр, к которому стало возможно прикладывать такие дополнения. Однако я давно отказался от прикладывания к жалобам дополнительных обоснований нарушений и всё и всегда, независимо от сложности обстоятельств дела и нарушений, умещаю непосредственно в формуляр жалобы. Это требует больше времени. Однако работники Секретариата не обязаны изучать дополнения к жалобам. Кроме того, всё действительно важное в любом случае должно быть написано непосредственно в формуляре. А если речь идёт о чем-то не настолько важном, то ему вообще нечего делать в жалобе, в т.ч. в дополнении к ней.

Ещё одна жалоба от имени юридического лица. На примере этой жалобы также можно посмотреть, как оформлять продолжение списка приложений, когда он не умещается на 12-й странице формуляра (см. 14-ю страницу). По этой вы можете скачать шаблон, в котором удобно оформлять продолжение списка приложений. В правой колонке указывается номер страницы, на которой начинается соответствующий документ. Перед распечаткой границу таблиц можно полностью убрать (в файле она сделана максимально бледной, но сохранена, чтобы было удобнее ориентироваться в таблице).

Жалоба на нарушение в отношении политической партии статей , (свобода выражения мнения), (свобода объединений), в сочетании со статьями 10 и 11 Конвенции и (право на обжалование во второй инстанции решения, вынесенного по существу предъявленного уголовного обвинения), поскольку после предъявления обвинения в экстремизме, которое заявитель считает уголовным по смыслу Конвенции, в т.ч. с учетом того, что в результате признания этого обвинения обоснованным заявитель был ликвидирован, он не смог добиться ни в одном из судов рассмотрения по существу вопроса о том, было ли экстремистским содержание листовок, из-за которых он был ликвидирован. Верховный Суд РФ, ликвидировавший заявителя, обосновал свои выводы исключительно другими судебными актами, в которых уже был сделан такой вывод, не рассматривая этот вопрос самостоятельно и отказался рассматривать аргументы заявителя о том, что речь идет не об экстремизме, а о допустимой критике властей, т.е. о свободе выражения мнения. Судебные же акты, со ссылкой на которое вынесены решения Верховного Суда РФ в рамках разбирательства о ликвидации заявителя, были приняты без участия последнего и также без содержательного рассмотрения его аргументов в пользу отсутствия признаков экстремизма. Поскольку ликвидация заявителя повлекла снятие его кандидата с выборов в орган законодательной власти субъекта РФ, жалоба также подана на нарушение предусмотренного права на свободные выборы. Жалоба подана в мае 2017 г. и по состоянию на конец 2019 г. ожидает рассмотрения на первом этапе разбирательства.